В стекло автомобиля довольно агрессивно постучали. Водитель, который ехал сзади, был на взводе. Он весьма неучтиво жестикулировал, бранился и грозил судом.
Крайст порылся в бардачке и протянул Кирочке визитку. Она машинально прочла:
«Строительная компания „БОЛЬШОЙ ДОМ“. Квартиры. Коттеджи. Хозяйственные постройки. Аннака Кравиц, менеджер по продажам, рабочий телефон…»
— Что же я ей скажу?
Билл нахмурился. Ему казалось, что в сложившейся ситуации можно и не напрашиваться на долгие и подробные объяснения. В окно служебного автомобиля барабанили уже с удвоенной энергией, да и воспоминания об Аннаке всё ещё волновали Билла: прикоснуться к ним призрачными пальцами мыслей лишний раз было боязно и сладко, точно потрогать недавно затянувшуюся рану. Он не хотел раздразнивать себя. Ассоциации прокатились, точно тополиный пух, нежные, щекотные, невесомые…
— …Ну, скажешь, будто хочешь купить коттедж, к примеру. А при личной встрече, она, скорее всего, догадается сама, — недовольно пробурчал он и поспешил выйти из машины, чтобы принять на себя град из отборнейших ругательств владельца ехавшего позади автомобиля.
2
Шёл проливной дождь; длинные тяжёлые струи обрушивались на асфальт, по тротуарам и улицам бежали, шумя и пенясь, ручьи, город звенел, дрожал, сотрясаемый мощным необъятным ливнем; Кирочке хотелось спать, она заварила себе кофе и, болтая ложкой в чашечке, подошла к окну. В серых клубах дождя у перекрёстка виднелась клеть с арбузами и дынями, недалеко от неё, прямо среди пляшущих струй, жадно обнимались двое. Они стояли без зонта, в тесно прилипшей к телам совершенно мокрой одежде, прижавшись друг к другу так, словно в этом было их единственное спасение, их великая надежда. Кирочка отвернулась, увиденная в окно воссоединившаяся пара почему-то пробудила в ней смутное грустное волнение, она села к столу пить кофе. Достав из кармана полученную от Крайста визитку, она задумчиво вертела её в руках, в десятый раз уже, наверное, перечитывала, будто за ночь на ней необъяснимым образом могла возникнуть какая-нибудь новая информация.
— Добрый день! — Аннака Кравиц в старомодном тёмно-бордовом платье с тугим атласным лифом и длинной широкой юбкой учтиво протянула Кирочке руку для приветствия. — Что привело вас ко мне, погода явно не благоволит бесцельным прогулкам, — в далёкой глубине зелёных глаз могущественной колдуньи стремительно мелькнул огонёк узнавания. Она приподняла бровь и улыбнулась чуть лукаво.
— Добрый день… — очарованно робея, пробормотала Кирочка. Вбирая взглядом полные грации и достоинства неторопливые движения Аннаки, она чувствовала некоторую неловкость. Величественная осанка Кравиц, её яркая женственная красота и таящаяся внутри устрашающая сила — всё это вызывало в Кирочке благоговейный трепет. Детская мечта быть ведьмой жила ещё где-то на задворках её сознания, девчонкой она представляла себя в образе колдуньи именно такой, какой была Аннака…
— Прошу вас, пожалуйста.
Кравиц сделала приглашающий жест — он, как и всё в ней, был полон изящества — и прошла вглубь квартиры. Кирочка влюблённо смотрела ей вслед. Узенькая, как ножка бокала, талия, стянутая корсетом. Бант на поясе платья — точно бабочка. Походка плывущая, завораживающая.
— Хотите чаю? — Магистр Песчаной Розы непринуждённо опустилась в кожаное кресло. — Садитесь, — Она указала глазами на второе такое же кресло, стоящее рядом. За окном бесчинствовал распоясавшийся ливень, размахивал во все стороны широкими рукавами, полными воды и шума, бесновался, голосил, но здесь, за тонкими жабрами кремовых жалюзи было тихо, прохладно и немного сумрачно.
Кирочка села. Ей всё ещё не удавалось прийти в себя. Ситуация подталкивала к тому, чтобы приступить к обсуждению дела, но волнение спутывало Кирочкины мысли. Она залюбовалась своей собеседницей настолько, что никак не могла начать разговор. Её завораживали высокий белоснежный лоб Кравиц, смелый излом широких линий бровей, миндалевидные зелёные глаза, прямой довольно крупный нос; наливные ягодные губы…
Аннака это заметила, улыбнулась. Благодарно, с едва заметным оттенком смущения. И заговорила первая.
— Я догадываюсь, почему вы здесь. Вам требуется моя помощь?
Кирочка кивнула.
— Лично вам? — Аннака слегка поморщилась и коснулась пальцами висков. До сих пор, стоило ей вспомнить о Крайсте, у неё сразу начинала раскалываться голова.
— Да. Меня преследует дух зеркала. Лейтенант Кр…
Аннака сделала быстрый отстраняющий жест рукой в воздухе.
— Прошу вас… — Могущественная ведьма отхлебнула воды прямо из хрустального графина, — Этого человека как чёрта к ночи в моём присутствии упоминать не рекомендую. Мне сразу делается дурно. Она потёрла виски и встряхнула головой. — Продолжайте…
Кирочка начала подробный пересказ случившегося в лесу; Аннака слушала очень внимательно, почти не шевелясь при этом, будто бы обратившись в один только слух и совершенно отключив остальные чувства. В комнату незаметно вошла Тара; она приблизилась к окну, слегка раздвинув пальцами жалюзи, получила представление о погоде, и снова исчезла для того, чтобы спустя несколько минут вернуться с чайником и двумя малюсенькими тонкостенными чашечками на расписном деревянном подносе.
Посуда тихонько позванивала, когда, расставляя её на столе, Тара опускала чашки на предназначенные им круглые углубления в блюдцах. Она осторожно приподняла крышку заварочного чайника, над ним поднялось лёгкое облачко душистого пара. Прикрыв глаза, Тара потянула носом и, решив, видимо, что напиток готов, принялась разливать янтарную дымящуюся жидкость в звонкие фарфоровые чашечки. Закончив сервировать стол, Тара незаметно выскользнула из комнаты.
— Угощайтесь, пожалуйста, Кира… — Аннака приподняла свою чашку и с удовольствием понюхала клубящийся над ней пар, — моя ученица великолепно готовит чай…
Кирочка нерешительно взялась за тонкую ручку чашки.
— Расслабьтесь, — улыбнулась колдунья и первая пригубила напиток, — Вкус может показаться вам странным, но это потому, что вы наверняка никогда не пробовали отвара семьтайн-травы…
— Какой-какой травы? — насторожилась Кирочка.
Аннака сделала ещё один глоток, загадочно улыбнулась и ничего не ответила. Кроме чайного сервиза Тара принесла несколько длинноногих вазочек с мелким ванильным печеньем и сушеными экзотическими фруктами. Хозяйка взяла угощение и положила его на край своего блюдца, вероятно, только для того, чтобы Кирочка тоже не стеснялась брать. Предметы чайного сервиза были удивительно лёгкими, звонкими — изысканной тонкой тёмной штриховкой на них была нанесена роспись — летящие птицы. Они взмывали над паутинкой безлиственных деревьев в белое фарфоровое небо.
Аннака пила отвар мелкими глотками, после каждого чинно опуская чашечку на блюдце. Момент казался подходящим для доверительной дружеской беседы. Кирочку давным-давно уже терзало любопытство, и она решилась наконец спросить:
— Расскажите, пожалуйста, каким образом вам, колдунам и ведьмам, удаётся скрывать от людей то, что вы живёте так долго?
— В этом и нет ничего сложного, — ответила Аннака, если и удивившись вопросу, то совершенно не подав вида, — Когда нам по человеческим меркам приходит время умирать, мы просто инсценируем смерть и потом находим себе новую личность, более молодую.
— Личность?! — переспросила Кирочка с тревогой, — Вы что, в кого-то вселяетесь?
— Упаси Источник! — успокоительно рассмеялась Аннака, — Мы обычно подыскиваем несчастную жертву обстоятельств: безвременно погибшего молодого человека, подростка или ребёнка, чью смерть ещё не успели констатировать и запротоколировать медики или криминалисты. Мы просто занимаем место такого человека. Формально. По документам.
— А как же внешность? — Спросила Кирочка, — Вы подыскиваете похожих людей?
— Это идеальный вариант, но очень большая редкость… Обычно всё-таки всегда приходится что-то корректировать.
— Если не секрет, где тогда настоящая Аннака Кравиц?
— Она утонула в пруду в возрасте одиннадцати лет.
— А её родители? Ведь они могли догадаться, что с их дочерью что-то не так?
— То было не первое моё перевоплощение… — Аннака подлила в чашечку из чайника с длинным грациозно изогнутым как лебединая шея носиком, — Я всё предусмотрела. Сначала, когда спасатели выловили меня из воды и оживили с помощью искусственного дыхания и непрямого массажа сердца, я сделала вид, что мой мозг повреждён из-за длительного кислородного голодания — поэтому я многого не помню. А потом я постепенно изучила всю жизнь Аннаки. Догадалась, какие у неё были любимые куклы, с кем она дружила и как училась в школе. С тех пор я — это она. Уже больше двадцати лет.
